Про­чи­тай­те при­ве­ден­ный ниже фраг­мент тек­ста и вы­пол­ни­те за­да­ние.

Павел Пет­ро­вич весь горел не­тер­пе­ни­ем; его же­ла­ния сбы­лись на­ко­нец. Речь зашла об одном из со­сед­них по­ме­щи­ков. «Дрянь, ари­сто­кра­тиш­ко», — рав­но­душ­но за­ме­тил Ба­за­ров, ко­то­рый встре­чал­ся с ним в Пе­тер­бур­ге.

— Поз­воль­те вас спро­сить, — начал Павел Пет­ро­вич, и губы его за­дро­жа­ли, — по вашим по­ня­ти­ям слова: «дрянь» и «ари­сто­крат» одно и то же озна­ча­ют?

— Я ска­зал: «ари­сто­кра­тиш­ко», — про­го­во­рил Ба­за­ров, ле­ни­во от­хле­бы­вая гло­ток чаю.

— Точно так-⁠с: но я по­ла­гаю, что вы та­ко­го же мне­ния об ари­сто­кра­тах, как и об ари­сто­кра­тиш­ках. Я счи­таю дол­гом объ­явить вам, что я этого мне­ния не раз­де­ляю. Смею ска­зать, меня все знают за че­ло­ве­ка ли­бе­раль­но­го и лю­бя­ще­го про­гресс; но имен­но по­то­му я ува­жаю ари­сто­кра­тов — на­сто­я­щих. Вспом­ни­те, ми­ло­сти­вый го­су­дарь (при этих сло­вах Ба­за­ров под­нял глаза на Павла Пет­ро­ви­ча), вспом­ни­те, ми­ло­сти­вый го­су­дарь, — по­вто­рил он с оже­сто­че­ни­ем, — ан­глий­ских ари­сто­кра­тов. Они не усту­па­ют йоты от прав своих, и по­то­му они ува­жа­ют права дру­гих; они тре­бу­ют ис­пол­не­ния обя­зан­но­стей в от­но­ше­нии к ним, и по­то­му они сами ис­пол­ня­ют свои обя­зан­но­сти. Ари­сто­кра­тия дала сво­бо­ду Ан­глии и под­дер­жи­ва­ет ее.

— Слы­ха­ли мы эту песню много раз, — воз­ра­зил Ба­за­ров, — но что вы хо­ти­те этим до­ка­зать?

— Я эфтим хочу до­ка­зать, ми­ло­сти­вый го­су­дарь (Павел Пет­ро­вич, когда сер­дил­ся, с на­ме­ре­ни­ем го­во­рил: «эфтим» и «эфто», хотя очень хо­ро­шо знал, что по­доб­ных слов грам­ма­ти­ка не до­пус­ка­ет. В этой при­чу­де ска­зы­вал­ся оста­ток пре­да­ний Алек­сан­дров­ско­го вре­ме­ни. То­гдаш­ние тузы, в ред­ких слу­ча­ях, когда го­во­ри­ли на род­ном языке, упо­треб­ля­ли одни — эфто, дру­гие — эхто: мы, мол, ко­рен­ные ру­са­ки, и в то же время мы вель­мо­жи, ко­то­рым поз­во­ля­ет­ся пре­не­бре­гать школь­ны­ми пра­ви­ла­ми), я эфтим хочу до­ка­зать, что без чув­ства соб­ствен­но­го до­сто­ин­ства, без ува­же­ния к са­мо­му себе, — а в ари­сто­кра­те эти чув­ства раз­ви­ты, — нет ни­ка­ко­го проч­но­го ос­но­ва­ния об­ще­ствен­но­му... bien public, об­ще­ствен­но­му зда­нию. Лич­ность, ми­ло­сти­вый го­су­дарь, — вот глав­ное: че­ло­ве­че­ская лич­ность долж­на быть креп­ка, как скала, ибо на ней все стро­ит­ся. Я очень хо­ро­шо знаю, на­при­мер, что вы из­во­ли­те на­хо­дить смеш­ны­ми мои при­выч­ки, мой туа­лет, мою опрят­ность на­ко­нец, но это все про­ис­те­ка­ет из чув­ства са­мо­ува­же­ния, из чув­ства долга, да-⁠с, да-⁠с, долга. Я живу в де­рев­не, в глуши, но я не роняю себя, я ува­жаю в себе че­ло­ве­ка.

— Поз­воль­те, Павел Пет­ро­вич, — про­мол­вил Ба­за­ров, — вы вот ува­жа­е­те себя и си­ди­те сложа руки; какая ж от этого поль­за для bien public? Вы бы не ува­жа­ли себя и то же бы де­ла­ли.

Павел Пет­ро­вич по­блед­нел. 

— Это со­вер­шен­но дру­гой во­прос. Мне вовсе не при­хо­дит­ся объ­яс­нять вам те­перь, по­че­му я сижу сложа руки, как вы из­во­ли­те вы­ра­жать­ся. Я хочу толь­ко ска­зать, что ари­сто­кра­тизм — прин­сип, а без прин­си­пов жить в наше время могут одни без­нрав­ствен­ные или пу­стые люди. Я го­во­рил это Ар­ка­дию на дру­гой день его при­ез­да и по­вто­ряю те­перь вам. Не так ли, Ни­ко­лай?

Ни­ко­лай Пет­ро­вич кив­нул го­ло­вой.

— Ари­сто­кра­тизм, ли­бе­ра­лизм, про­гресс, прин­ци­пы, — го­во­рил между тем Ба­за­ров, — по­ду­ма­ешь, сколь­ко ино­стран­ных... и бес­по­лез­ных слов! Рус­ско­му че­ло­ве­ку они даром не нужны.

— Что же ему нужно, по-⁠ва­ше­му? По­слу­шать вас, так мы на­хо­дим­ся вне че­ло­ве­че­ства, вне его за­ко­нов. По­ми­луй­те — ло­ги­ка ис­то­рии тре­бу­ет...

— Да на что нам эта ло­ги­ка? Мы и без нее об­хо­дим­ся.

— Как так?

— Да так же. Вы, я на­де­юсь, не нуж­да­е­тесь в ло­ги­ке для того, чтобы по­ло­жить себе кусок хлеба в рот, когда вы го­лод­ны. Куда нам до этих от­вле­чен­но­стей!

Павел Пет­ро­вич взмах­нул ру­ка­ми.

— Я вас не по­ни­маю после этого. Вы оскорб­ля­е­те рус­ский народ. Я не по­ни­маю, как можно не при­зна­вать прин­си­пов, пра­вил! В силу чего же вы дей­ству­е­те?

— Я уже го­во­рил вам, дя­дюш­ка, что мы не при­зна­ем ав­то­ри­те­тов, — вме­шал­ся Ар­ка­дий.

— Мы дей­ству­ем в силу того, что мы при­зна­ем по­лез­ным, — про­мол­вил Ба­за­ров. — В те­пе­реш­нее время по­лез­нее всего от­ри­ца­ние — мы от­ри­ца­ем.

— Все?

— Все.