Поз­воль­те по­лю­бо­пыт­ство­вать: вы давно с моим Ев­ге­ни­ем зна­ко­мы?

— С ны­неш­ней зимы.

— Так-⁠с. И поз­воль­те вас ещё спро­сить, — но не при­сесть ли нам? — поз­воль­те вас спро­сить, как отцу, со всею от­кро­вен­но­стью: ка­ко­го вы мне­ния о моём Ев­ге­нии?

— Ваш сын — один из самых за­ме­ча­тель­ных людей, с ко­то­ры­ми я когда-⁠либо встре­чал­ся, — с жи­во­стью от­ве­тил Ар­ка­дий.

Глаза Ва­си­лия Ива­но­ви­ча вне­зап­но рас­кры­лись, и щёки его слабо вспых­ну­ли. Ло­па­та вы­ва­ли­лась из его рук.

— Итак, вы по­ла­га­е­те... — начал он.

— Я уве­рен, — под­хва­тил Ар­ка­дий, — что сына ва­ше­го ждёт ве­ли­кая бу­дущ­ность, что он про­сла­вит ваше имя. Я убе­дил­ся в этом с пер­вой нашей встре­чи.

— Как... как это было? — едва про­го­во­рил Ва­си­лий Ива­но­вич. Вос­тор­жен­ная улыб­ка раз­дви­ну­ла его ши­ро­кие губы и уже не схо­ди­ла с них.

— Вы хо­ти­те знать, как мы встре­ти­лись?

— Да... и во­об­ще...

Ар­ка­дий начал рас­ска­зы­вать и го­во­рить о Ба­за­ро­ве ещё с боль­шим жаром, с боль­шим увле­че­ни­ем, чем в тот вечер, когда он тан­це­вал ма­зур­ку с Один­цо­вой.

Ва­си­лий Ива­но­вич его слу­шал, слу­шал, смор­кал­ся, катал пла­ток в обеих руках, каш­лял, еро­шил свои во­ло­сы  — и на­ко­нец не вы­тер­пел: на­гнул­ся к Ар­ка­дию и по­це­ло­вал его в плечо.

— Вы меня со­вер­шен­но осчаст­ли­ви­ли, — про­мол­вил он, не пе­ре­ста­вая улы­бать­ся: — я дол­жен вам ска­зать, что я... бо­го­тво­рю моего сына; о моей ста­ру­хе я уже не го­во­рю: из­вест­но — мать! Но я не смею при нём вы­ска­зы­вать свои чув­ства, по­то­му что он этого не любит. Он враг всех из­ли­я­ний; мно­гие его даже осуж­да­ют за такую твёрдость его нрава и видят в ней при­знак гор­до­сти или бес­чув­ствия; но по­доб­ных ему людей не при­хо­дит­ся ме­рить обык­но­вен­ным ар­ши­ном, не прав­да ли? Да вот, на­при­мер: дру­гой на его месте тянул бы да тянул с своих ро­ди­те­лей; а у нас, по­ве­ри­те ли, он от­ро­ду лиш­ней ко­пей­ки не взял, ей-⁠богу!

— Он бес­ко­рыст­ный, чест­ный че­ло­век, — за­ме­тил Ар­ка­дий.

— Имен­но бес­ко­рыст­ный. А я, Ар­ка­дий Ни­ко­ла­ич, не толь­ко бо­го­тво­рю его, я гор­жусь им, и всё моё че­сто­лю­бие со­сто­ит в том, чтобы со вре­ме­нем в его био­гра­фии сто­я­ли сле­ду­ю­щие слова: «Сын про­сто­го штаб-⁠ле­ка­ря, ко­то­рый, од­на­ко, рано умел раз­га­дать его и ни­че­го не жалел для его вос­пи­та­ния...»

Голос ста­ри­ка пе­ре­рвал­ся.

И. С. Тур­ге­нев «Отцы и дети»