Каж­дая строч­ка сти­хо­тво­ре­ния С. Есе­ни­на на­пол­не­на лич­ны­ми пе­ре­жи­ва­ни­я­ми, про­ник­ну­ты­ми на­стро­е­ни­ем гру­сти. Имен­но это поз­во­ля­ет опре­де­лить жан­ро­вую раз­но­вид­ность сти­хо­тво­ре­ния как эле­гию. Стро­ки сти­хо­тво­ре­ния, в ко­то­рых поэт по­ни­ма­ет, что из­ме­нил­ся сам, яв­ля­ют­ся куль­ми­на­ци­ей, цен­траль­ным пе­ре­лом­ным мо­мен­том со­дер­жа­ния.

Ответ: эле­гию куль­ми­на­ци­ей.

Этот жанр на­зы­ва­ет­ся эле­гия. Дадим опре­де­ле­ние.

Эле­гия  — ли­ри­че­ское сти­хо­тво­ре­ние, пе­ре­да­ю­щее глу­бо­ко лич­ные, ин­тим­ные пе­ре­жи­ва­ния че­ло­ве­ка, про­ник­ну­тые на­стро­е­ни­ем гру­сти.

Автор раз­мыш­ля­ет о про­шед­шей жизни, о том, что про­шлое не вер­нуть и не надо даже жа­леть об этом.

Ответ: эле­гия.

По­втор: «Дух бро­дя­жий! ты все реже, реже». По­втор уси­ли­ва­ет эмо­ци­о­наль­но-об­раз­ную вы­ра­зи­тель­ность ху­до­же­ствен­ной речи.

Ана­фо­ра: «Не жалею, не зову, не плачу», «Все мы, все мы в этом мире тлен­ны». Ана­фо­ра  — по­вто­ре­ние в стро­фе, стихе на­чаль­ных слов, не­су­щих ос­нов­ную смыс­ло­вую на­груз­ку.

Ри­то­ри­че­ский во­прос: «Жизнь моя? иль ты при­сни­лась мне?» Ри­то­ри­че­ский во­прос  — во­прос, не тре­бу­ю­щий от­ве­та, об­ра­щен­ный к чи­та­те­лю или слу­ша­те­лю, чтобы при­влечь их вни­ма­ние к изоб­ра­жа­е­мо­му.

Ме­та­фо­ра  — скры­тое срав­не­ние:

И стра­на берёзо­во­го ситца

Не за­ма­нит шлять­ся бо­си­ком.

Ответ: 1456.

Тема жизни и смер­ти  — веч­ная фи­ло­соф­ская тема в ли­те­ра­ту­ре  — рас­про­стра­не­на в оте­че­ствен­ной по­э­зии. На­при­мер, мы можем про­сле­дить ее в сти­хо­тво­ре­нии Ми­ха­и­ла Юрье­ви­ча «И скуч­но и груст­но...» В нём поэт раз­мыш­ля­ет о быст­ро­теч­но­сти жизни. Ли­ри­че­ский герой го­во­рит об этом с гру­стью, но в то же время без стра­ха:

У Есе­ни­на, как и у Лер­мон­то­ва, зву­чит мо­но­лог поэта, ко­то­рый осознаёт, что жизнь быст­ро­теч­на, а мо­ло­дость, к со­жа­ле­нию, без­воз­врат­но ухо­дит. В то же время чи­та­тель улав­ли­ва­ет жиз­не­утвер­жда­ю­щие мо­ти­вы, ко­то­рых нет у Ми­ха­и­ла Юрье­ви­ча:

Дан­ное сти­хо­тво­ре­ние на­пи­са­но раз­ме­ром «хорей». Хорей  — дву­слож­ный сти­хо­твор­ный раз­мер, ха­рак­те­ри­зу­ю­щий­ся уда­ре­ни­ем, па­да­ю­щим на пер­вый слог.

НЕ жа / ЛЕю, / НЕ зо/ВУ, не / ПЛАчу,

Ответ: хорей.

Жизнь че­ло­ве­че­ская быст­ро­теч­на. Но на­сту­па­ет мо­мент, когда че­ло­век вдруг оста­нав­ли­ва­ет­ся в бес­ко­неч­ной суете и за­ду­мы­ва­ет­ся, зачем он жил, что он сде­лал на этой земле. Сти­хо­тво­ре­ния, под­ни­ма­ю­щие эти во­про­сы, от­но­сят к фи­ло­соф­ской ли­ри­ке.

Сти­хо­тво­ре­ние «Не жалею, не зову, не плачу»  — мо­но­лог поэта, ко­то­рый де­лит­ся сво­и­ми са­мы­ми со­кро­вен­ны­ми ду­ма­ми и чув­ства­ми. Ос­нов­ная ин­то­на­ция сти­хо­тво­ре­ния ис­по­ве­даль­ная, до­ве­ри­тель­ная, груст­ная, про­щаль­ная и в то же время бла­го­дар­ная за сча­стье жить на этой земле. Жизнь ко­рот­ка, мо­ло­дость без­воз­врат­но ухо­дит – об этом поэт жа­ле­ет. Но в сти­хо­тво­ре­нии зву­чат и жиз­не­утвер­жда­ю­щие ноты: ему до­ве­лось ис­пы­тать жизнь с ее ра­до­стя­ми и го­ре­стя­ми – и это пре­крас­но.

Все мы, все мы в этом мире тлен­ны,

Тихо льет­ся с клёнов ли­стьев медь...

Будь же ты вовек бла­го­сло­вен­но,

Что при­шло про­цвесть и уме­реть, -

го­во­рит поэт в по­след­ней стро­фе и от этих слов оста­ет­ся ощу­ще­ние покоя и света.

Таким об­ра­зом, сти­хо­тво­ре­ние С. Есе­ни­на «Не жалею, не зову, не плачу» можно от­не­сти к фи­ло­соф­ской ли­ри­ке.

Тема жизни и смер­ти  — веч­ная фи­ло­соф­ская тема в ли­те­ра­ту­ре  — рас­про­стра­не­на в оте­че­ствен­ной по­э­зии. На­при­мер, мы можем про­сле­дить ее в сти­хо­тво­ре­нии Ми­ха­и­ла Юрье­ви­ча «И скуч­но и груст­но…» В нём поэт раз­мыш­ля­ет о быст­ро­теч­но­сти жизни. Ли­ри­че­ский герой го­во­рит об этом с гру­стью, но в то же время без стра­ха:

И жизнь, как по­смот­ришь с хо­лод­ным вни­ма­ньем во­круг  —

Такая пу­стая и глу­пая шутка...

У Есе­ни­на, как и у Лер­мон­то­ва, зву­чит мо­но­лог поэта, ко­то­рый осознаёт, что жизнь быст­ро­теч­на, а мо­ло­дость, к со­жа­ле­нию, без­воз­врат­но ухо­дит. В то же время чи­та­тель улав­ли­ва­ет жиз­не­утвер­жда­ю­щие мо­ти­вы, ко­то­рых нет у Ми­ха­и­ла Юрье­ви­ча:

Будь же ты вовек бла­го­сло­вен­но,

Что при­шло про­цвесть и уме­реть.